21 января (четверг) 2016
22 января (пятница) 2016
| пивовар |
| Образование не пропьешь!Сразу видно чел учился читать |
21 января 2016 в 13:27 George пишет:
G> Кому не спится в ночь глухую?
Образование не пропьешь!Сразу видно:чел учился читать
по надписям в общественных сортирах.Страшно представить,как он учил свою дочку рисовать
G> Кому не спится в ночь глухую?
Образование не пропьешь!Сразу видно:чел учился читать
по надписям в общественных сортирах.Страшно представить,как он учил свою дочку рисовать
| Шеф |
| Это из серии возможно и вероятно! Сам такой - |
22 января 2016 в 01:21 пивовар пишет:
п> 21 января 2016 в 13:27 George пишет:
п> G> Кому не спится в ночь глухую?
п> Образование не пропьешь!Сразу видно:чел учился
п> читать
п> по надписям в общественных сортирах.Страшно
п> представить,как он учил свою дочку рисовать
Это из серии возможно и вероятно! Сам такой
п> 21 января 2016 в 13:27 George пишет:
п> G> Кому не спится в ночь глухую?
п> Образование не пропьешь!Сразу видно:чел учился
п> читать
п> по надписям в общественных сортирах.Страшно
п> представить,как он учил свою дочку рисовать
Это из серии возможно и вероятно! Сам такой
23 января (суббота) 2016
| пивовар |
| Сам-то понял,что написал??? |
22 января 2016 в 08:08 Шеф пишет:
Ш> Это из серии возможно и вероятно! Сам такой
Сам-то понял,что написал???
Ш> Это из серии возможно и вероятно! Сам такой
Сам-то понял,что написал???
25 января (понедельник) 2016
| пивовар |
Написано в 1967 году. А как актуально сейчас!...
... Излучение башен предназначалось не для выродков. Оно действовало на
нервную систему каждого человеческого существа этой планеты.
Физиологический механизм воздействия известен не был, но суть этого
воздействия сводилась к тому, что мозг облучаемого терял способность к
критическому анализу действительности. Человек мыслящий превращался в
человека верующего, причем верующего исступленно, фанатически, вопреки
бьющей в глаза реальности. Человеку, находящемуся в поле излучения, можно
было самыми элементарными средствами внушить все, что угодно, и он
принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для
нее, страдать за нее, умирать за нее.
А поле было всегда. Незаметное, вездесущее, всепроникающее. Его
непрерывно излучала гигантская сеть башен, опутывающая страну. Гигантским
пылесосом оно вытягивало из десятков миллионов душ всякое сомнение по
поводу того, что кричали газеты, брошюры, радио, телевидение, что твердили
учителя в школах и офицеры в казармах, что сверкало неоном поперек улиц,
что провозглашалось с амвонов церквей. Неизвестные Отцы направляли волю и
энергию миллионных масс, куда им заблагорассудится. Они могли заставить и
заставляли массы обожать себя; могли возбуждать и возбуждали неутолимую
ненависть к врагам внешним и внутренним; они могли бы при желании
направить миллионы под пушки и пулеметы, и миллионы пошли бы умирать с
восторгом; они могли бы заставить миллионы убивать друг друга во имя чего
угодно; они могли бы, возникни у них такой каприз, вызвать массовую
эпидемию самоубийств... Они могли все...
АБС ©
... Излучение башен предназначалось не для выродков. Оно действовало на
нервную систему каждого человеческого существа этой планеты.
Физиологический механизм воздействия известен не был, но суть этого
воздействия сводилась к тому, что мозг облучаемого терял способность к
критическому анализу действительности. Человек мыслящий превращался в
человека верующего, причем верующего исступленно, фанатически, вопреки
бьющей в глаза реальности. Человеку, находящемуся в поле излучения, можно
было самыми элементарными средствами внушить все, что угодно, и он
принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для
нее, страдать за нее, умирать за нее.
А поле было всегда. Незаметное, вездесущее, всепроникающее. Его
непрерывно излучала гигантская сеть башен, опутывающая страну. Гигантским
пылесосом оно вытягивало из десятков миллионов душ всякое сомнение по
поводу того, что кричали газеты, брошюры, радио, телевидение, что твердили
учителя в школах и офицеры в казармах, что сверкало неоном поперек улиц,
что провозглашалось с амвонов церквей. Неизвестные Отцы направляли волю и
энергию миллионных масс, куда им заблагорассудится. Они могли заставить и
заставляли массы обожать себя; могли возбуждать и возбуждали неутолимую
ненависть к врагам внешним и внутренним; они могли бы при желании
направить миллионы под пушки и пулеметы, и миллионы пошли бы умирать с
восторгом; они могли бы заставить миллионы убивать друг друга во имя чего
угодно; они могли бы, возникни у них такой каприз, вызвать массовую
эпидемию самоубийств... Они могли все...
АБС ©
26 января (вторник) 2016
| пивовар |
ДЛЯ ХОРА И ОРКЕСТРА
Когда-нибудь, после победы нашей
Мы соберемся вместе за столом
Вином наполним праздничные чаши
Содвинем их и вспомним о былом.
Припев
Припомним братья годы роковые
Как в топках жгли хамон и пармезан
Как посылали биться за Россию
Нас Соловьев, Гордон и Вассерман.
Как ощущали рядом локоть друга
Во всех речах звенела медь и сталь
Как пояса затягивали туго
И рейтинг рос в заоблачную даль.
Таящихся по темным закоулкам
Искали мы виновников измен
Сдавали туры в Шарм-эль-Шейх и к туркам
И не просили ничего взамен.
Как хохотали наши "Искандеры"
В ответ на их поток бессильных фраз
Как покряхтев, наследники Бандеры
Нам выдавали доллары за газ.
Как одолели горести и беды
И просияли светом небеса
И мы опять живем после победы,
Но ослаблять не стоит пояса!
Припев
Припомним братья годы грозовые
Как в топках жгли проклятый пармезан
Как поднимали в битву за Россию
Нас Соловьев, Гордон и Вассерман!
В.Е.
Когда-нибудь, после победы нашей
Мы соберемся вместе за столом
Вином наполним праздничные чаши
Содвинем их и вспомним о былом.
Припев
Припомним братья годы роковые
Как в топках жгли хамон и пармезан
Как посылали биться за Россию
Нас Соловьев, Гордон и Вассерман.
Как ощущали рядом локоть друга
Во всех речах звенела медь и сталь
Как пояса затягивали туго
И рейтинг рос в заоблачную даль.
Таящихся по темным закоулкам
Искали мы виновников измен
Сдавали туры в Шарм-эль-Шейх и к туркам
И не просили ничего взамен.
Как хохотали наши "Искандеры"
В ответ на их поток бессильных фраз
Как покряхтев, наследники Бандеры
Нам выдавали доллары за газ.
Как одолели горести и беды
И просияли светом небеса
И мы опять живем после победы,
Но ослаблять не стоит пояса!
Припев
Припомним братья годы грозовые
Как в топках жгли проклятый пармезан
Как поднимали в битву за Россию
Нас Соловьев, Гордон и Вассерман!
В.Е.
28 января (четверг) 2016
| пивовар |
| ЕЩЁ О КРАСКАХ |
ЕЩЁ О КРАСКАХ
Хватит наивничать, вы ученые. Масса примеров — от нас до Чили. Что после серых приходят черные — это не новости, вас учили. Эта цитата настолько культова... Вот вам Стругацкие, налегайте! Можно подумать, что после Путина может возникнуть Махатма Ганди. Нет! После долгого вырождения мы заржавеем, мы порыжеем... Бывают разные наслаждения — есть наслаждение разложеньем. Да, после серых приходят черные, мы их заслуживаем, проштрафясь. Пассионарные, увлеченные — на них надежда, писал Кавафис. Вообще, история — вещь коварная, я вам не зря настроенье порчу. Не просто «мы ожидали варвара» — нет, мы ему готовили почву, целенаправленно деградируя, стремясь в безликую идеальность, тупея, чтоб гадина ни единая на этом фоне не выделялась...
(Иные спросят, хрустя попкорнами, вникая в суть моего отчета: кого имею в виду под черными? Барак-Обаму, кого еще-то.)
Теперь довольные, беспристрастные, прошепчут в позах своих покорных: а разве лучше бы были красные? О да! Уж как-нибудь лучше черных. Но здесь, от севера и до Каспия, куда смятенный взор ни кидаешь, — надежно выродились все красные в таких коричневых, что куда уж. Спросите властию обреченного, уже не просто ожесточенного, а как бы налитого цикутой: что он предложит, помимо черного? Он сам чернеет с каждой секундой.
Есть ход истории, он не лечится, не ждет в конце череда наград нас. За что я, в общем, люблю Отечество? За все, но более — за наглядность. Сперва — имперцы, потом — кочевники; сперва — Сильвестры, потом опричники... Все это было в любом учебнике, но их читают только отличники! Кому угоден пример Европы-то, вой бесноватого патриота? Теперь мы все постигнем из опыта, и станем опытом для кого-то. И если почва давно окислена, и самый воздух отравлен серым, — любая жизнь все равно осмысленна, служа соседям дурным примером.
Но если даже от милой Родины уже остались кожа да кости, все ждешь — не все же мы тут Володины! — когда закончится, что же после? Уже идут разговоры смелые, их либеральный ведет иуда, что после черных настанут белые, сплошь белоснежные, — но откуда? На правом фланге, на левом фланге ли — оскал голодного троглодита. В раю, конечно, сплошные ангелы, но в рай, поди, ещё попади-то! Иные скажут с наивной верою — они застоя не повидали, — что после черных обратно серою предстанет матрица. Но едва ли. Иные, свежие и отважные, не зная вкуса жизни соленой, тут видят призрак весны оранжевой, а я скорее тоски зеленой. Все краски спектра меня не радуют, совсем не этого мы хотели ж, — но как иначе? Ведь даже радуга — сегодня символ ЛГБТ лишь. И я, в отличие от Кавафиса, певца метафоры, а не факта, — на это дело смотрю без пафоса. Уже не страшно, а стыдно как-то. Мы все в провале, с детьми и женками — бойцы, коллеги, певцы, калеки, и после черных тут будут желтые.
Боюсь, надолго. Боюсь, навеки.
Автор: Дмитрий Быков
Хватит наивничать, вы ученые. Масса примеров — от нас до Чили. Что после серых приходят черные — это не новости, вас учили. Эта цитата настолько культова... Вот вам Стругацкие, налегайте! Можно подумать, что после Путина может возникнуть Махатма Ганди. Нет! После долгого вырождения мы заржавеем, мы порыжеем... Бывают разные наслаждения — есть наслаждение разложеньем. Да, после серых приходят черные, мы их заслуживаем, проштрафясь. Пассионарные, увлеченные — на них надежда, писал Кавафис. Вообще, история — вещь коварная, я вам не зря настроенье порчу. Не просто «мы ожидали варвара» — нет, мы ему готовили почву, целенаправленно деградируя, стремясь в безликую идеальность, тупея, чтоб гадина ни единая на этом фоне не выделялась...
(Иные спросят, хрустя попкорнами, вникая в суть моего отчета: кого имею в виду под черными? Барак-Обаму, кого еще-то.)
Теперь довольные, беспристрастные, прошепчут в позах своих покорных: а разве лучше бы были красные? О да! Уж как-нибудь лучше черных. Но здесь, от севера и до Каспия, куда смятенный взор ни кидаешь, — надежно выродились все красные в таких коричневых, что куда уж. Спросите властию обреченного, уже не просто ожесточенного, а как бы налитого цикутой: что он предложит, помимо черного? Он сам чернеет с каждой секундой.
Есть ход истории, он не лечится, не ждет в конце череда наград нас. За что я, в общем, люблю Отечество? За все, но более — за наглядность. Сперва — имперцы, потом — кочевники; сперва — Сильвестры, потом опричники... Все это было в любом учебнике, но их читают только отличники! Кому угоден пример Европы-то, вой бесноватого патриота? Теперь мы все постигнем из опыта, и станем опытом для кого-то. И если почва давно окислена, и самый воздух отравлен серым, — любая жизнь все равно осмысленна, служа соседям дурным примером.
Но если даже от милой Родины уже остались кожа да кости, все ждешь — не все же мы тут Володины! — когда закончится, что же после? Уже идут разговоры смелые, их либеральный ведет иуда, что после черных настанут белые, сплошь белоснежные, — но откуда? На правом фланге, на левом фланге ли — оскал голодного троглодита. В раю, конечно, сплошные ангелы, но в рай, поди, ещё попади-то! Иные скажут с наивной верою — они застоя не повидали, — что после черных обратно серою предстанет матрица. Но едва ли. Иные, свежие и отважные, не зная вкуса жизни соленой, тут видят призрак весны оранжевой, а я скорее тоски зеленой. Все краски спектра меня не радуют, совсем не этого мы хотели ж, — но как иначе? Ведь даже радуга — сегодня символ ЛГБТ лишь. И я, в отличие от Кавафиса, певца метафоры, а не факта, — на это дело смотрю без пафоса. Уже не страшно, а стыдно как-то. Мы все в провале, с детьми и женками — бойцы, коллеги, певцы, калеки, и после черных тут будут желтые.
Боюсь, надолго. Боюсь, навеки.
Автор: Дмитрий Быков