Триумфальная арка

Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев призвал не скрывать правды о кризисе, бушующем во всём мире и в нашей стране. Он счёл необходимым информировать народ о мерах, проводимых правительством по борьбе с кризисом и породившими его причинами.

В июне будет годовщина печально известных новочеркасских событий. В начале лета 1962 года взбунтовался 'Локомотивстрой' - завод 'НЭВЗ'. Повышение цен на продукты питания совпало с урезанием зарплаты. Дорогу к городу у моста перекрыли танками. Экипажи, правда, были без боекомплектов. Толпа перехлестнула баррикаду из бронированных монстров, как морской прибой прибрежные камни, и вылилась на улицы города:

Но давайте рассмотрим всё по порядку, с азов, так сказать, с предпосылок и движущих сил ситуации, сложившейся к тому времени в Новочеркасске и в стране в целом.

Как возникли эти самые предпосылки?

Смоделируем ситуацию межсоциальных отношений того времени.

Жил да был сельский житель (он же колхозник, он же крестьянин, он же - труженик полей). Встав с рассветом, он первым делом кормил скотину. Корове сено, курам злаковых, козе по рогам, чтобы не бодалась, гусей на речку, пусть сами пасутся, кроликам траву, кабану - кофе в постель. Так хозяин называл подогретое на печи варево из нетоварной картошки, подсвекольника, магазинной кильки по 12 коп. за кило и ещё бог весть чего.

Потом, наскоро позавтракав, шел на работу, где до пяти, с перерывом на обед, окучивал и пропалывал колхозные угодья или задавал корм совхозным телятам. Наработавшись в своё удовольствие, шел домой, прихватив по пути припрятанный в лопухах мешок с комбикормом. Не будем винить его в хищении государственного добра, не пропадёт оно зря. Не съест селянин своих полсотни гусей да двух кабанов сам - поделится, через рынок, с жителями города, делающими для него комбайны и грабли.

Придя домой, опять кормил кабана ('У-у-у, прорва!'), поливал огурчики, рыхлил помидоры (опять же для рынка - обожают горожане огурчики в пупырышках!), косил траву, чистил хлев, встречал корову Зорьку и козу Оторву из стада. Гуси с речки возвращались сами. Уже затемно третий раз кормил кабана - иначе спать не даст! Из тазика мыл лицо и плечи, в той же воде мыл ноги, пил простоквашу и крепко засыпал.

Однажды Василий (назовём его так) посмотрел киножурнал про освоение космоса, и захотелось ему быть на переднем крае. Надоело ему гребстисъ в навозе. Уступил он за бесценок хозяйство шурину, уехал в город и стал рабочим. Жена его, женщина 'пальца в рот не клади', взяла своих трёх детей и оккупировала приёмную горисполкома. Не уйду, пока квартиру не дадите!

Дали. Отодвинули в очереди однодетную семью.

Работал наш Василий на оборонном предприятии, сверлил дырки в макаронах (так мы вам и сказали, что он делал стопсигналы для космических кораблей!). Одним словом, он был одним их тех, кто 'делает ракеты, перекрывает Енисей и даже в области балета впереди планеты всей!'. Его старшенькая, к слову, посещала балетную студию.

Отработав восемь часов, Василий садился перед телевизором, пил пиво и требовал от жены котлет из мяса по рубль восемьдесят.

- Нету в магазинах мяса по рубль восемьдесят, - сказала жена, - беру с рук по три с полтиной.

Василий расстроился.

- Ты чего же это, шкура, - сказал он шурину, - пьешь соки из рабочего класса? Спекулянтская твоя душа!

- Да мне это мясо в пять рублей за кило обходится! - резонно оппозиционировал шурин.

Вот тут и наступила кульминация нашего виртуального следственного эксперимента. Василий и его шурин оказались не просто тружениками, а представителями различных классов.

- Я что, нанялся кормить тебя и весь твой рабочий класс? - возмутился Крестьянин. - Я от зари и до зари уродуюсь, как Карла, мне газету почитать некогда, а тебе вынь да положь! Да если уж на то пошло, так и без вас обойдёмся! Грабли я и сам сделаю, деревянные; а поле и на лошадке вспашу. С голоду не помру. А ракеты твои мне до одного места - мне всё равно, чью армию кормить!

Ох, как нехорошо сказал!

Но Первый, а им тогда был Никита Сергеевич, понял, что довели Крестьянина до ручки, до того состояния, когда ему проще бросить хозяйство, чем надрываться впустую. Решил он поддержать кормильцев, повысил закупочные цены на главнейшие сельхозпродукты - на мясо и масло. Умная голова была у главы государства, да не в меру горячая. Не провёл он прежде разъяснительную работу с народом, не объяснил, что да почему. Рубанул с плеча, да ещё одновременно и расценки занизил на производимую продукцию - одним словом, в зарплате ущемил рабочего.

Кому же это понравится! Отказались трудящиеся работать, вышли на улицы, разговоры разговаривали, слова всякие произносили в адрес партии и правительства.

Это потом кино сделали, на американские деньги: шли на экране студенты и рабочие под Триумфальной аркой и дружно скандировали: 'Свободу, свободу!'. Студенты, дескать, были недовольны малой стипендией и зверствами преподавателей, а рабочим не хватало свободы слова и печати. Только не было там студентов, сидели они в аудиториях, как ёжики, им было недвусмысленно сказано: рыпнитесь - прощай институт и 'волчий билет' в зубы - без права поступления в любой ВУЗ страны. Рабочим же эти 'свободы' были по барабану, им зарплату повыше, да вырезку подешевле. Такого добра, как свобода слова, у нашего народа всегда было выше головы! Только при детях да женщинах сдерживались.

Мирная была демонстрация. Так, пошалили малость. В Горком партии наведались небольшой группкой, человек сто - больше не влезло. Поговорили по душам с представителями - кого по шее, кому в зубы, кому пинка под зад. Не попрячься аппаратчики по щелям да по углам, начни качать права - довели бы народ до крайности.

Рельсы разбирали, мимо бывшей казачьей столицы на Ростов идущие, 'ментовку' побеспокоили малость, освободили арестованных за нарушение комендантского часа.

Месяц бурлил Новочеркасск, месяц жили на явочной квартире представители ЦК Колов и Микоян, уговаривали по радио народ, призывали к порядку. Может, выйди они к народу, сумели бы договориться? Маловероятно. Толпа требовала пред своё лицо ни мало, ни много - Самого. Во Всём Виноватого. Кто-то даже на вагоне написал крупно: 'Никиту на мясо!'.

Может, меньше бы умничали?

Может, не трогали бы милицию - и обошлось бы?

Хотя - вряд ли, слишком далеко всё зашло.

Так или иначе, выстрелы прозвучали, кровь пролилась. По данному делу было осуждено и расстреляно девятнадцать человек. Сколько погибло на месте - неизвестно, раненых, по разным оценкам, было от двухсот до трёхсот. Все они числились без вести пропавшими до конца лета. Потом вернулись вылеченные и молчаливые.

Страна старалась поскорее забыть о своём позоре. Мяса на прилавках магазинов не прибавилось, его по-прежнему брали с чёрного хода по рыночной цене, а с рынка оно никогда и не исчезало. Сливочного масла было навалом, хотя студенты как пили чай с маргарином, так и по сей день пьют. Надо же на чем-то сэкономить на пиво!

г. Шахты

Р. S.

При анализе событий 1962 года возникает стойкое убеждение, что ситуация была спровоцирована. Почему 'взорвался' только новочеркасский завод? Недовольство повышением цен прокатилось по всей стране, заводов-гигантов, способных отозваться беспорядками, по Союзу было более чем достаточно.

Однако, снижение расценок на производимую продукцию, то есть, фактическое урезание зарплаты, приуроченное к скачку цен, было произведено только на 'НЭВЗе'. Это и явилось той самой каплей, которая переполнила пресловутую чашу.

Случайность, глупость или чётко спланированная акция? Похоже на последнее.

Придя к власти, выходец из крестьян и бывший слесарь сумел настроить против себя почти всех членов ЦК. Здесь и развенчание культа личности с плавным перетеканием в собственный культ, здесь и лишение членов ЦК многих привилегий, положенных им по статусу. Здесь и фактор времени - страна приходила в себя после жесткого послевоенного режима, когда льготы народу, в виде ежегодного ничем не подстрахованного снижения цен, обернулись катастрофическим дисбалансом между промышленностью и сельским хозяйством. Здесь и бурный рост самой промышленности, закономерно требующий такой же отдачи от сельского хозяйства. Здесь и нехватка рабочих рук на 'сельской ниве', вызванная бурным оттоком населения в города, в ту же самую, бурно развивающуюся промышленность, которая требовала мяса и масла.

Как бы то ни было, час Генерального секретаря и председателя Совета Министров в едином лице уже пробил, судьба его была предрешена - до его снятия оставалось неполных два года. Чтобы обосновать его свержение, в стране искусственно создавались трудности со снабжением, подогревалось недовольство народа политикой правительства. Народ возмущала показная щедрость 'Никиты' в отношении зарубежных 'братов', случай с подаренным Джавахарлалу Неру самолетом, в обмен на слонёнка, стал притчей во языцех. Даже в студенческой среде зрели нездоровые настроения - иностранным учащимся в столовых демонстративно подавали белый хлеб, которого страна не видела со 'сталинских' времён.

'Первому' не зачлись благие дела: решение жилищной проблемы 'хрущёвками', всякие бесплатные медицины и образования - память у толпы на добро короткая. Собака лижет бьющую руку.

Взбунтовавшийся южный регион вручил 'черную метку' действующему главе государства.

Е. Н.

(Данные взяты из материалов СМИ девяностых годов и из бесед с очевидцами)

Читайте новости Шахты.SU - Информационного портала города Шахты во ВКонтакте, Телеграме и Дзене.